Алексей Нечаев — Большая Игра

Алексей Нечаев — Большая Игра

Алексей Нечаев, 1999 год

Приветствую вас, друзья и коллеги.

Сегодня я продолжаю знакомить вас с историей Фаберлик. Вторая глава моего повествования будет посвящена президенту компании Алексею Нечаеву.

Статья, которую я вам предлагаю прочитать, была подготовлена Маргаритой Поповой, главным редактором газеты «Русская Линия», в далёком 1999 году. И хотя прошло более 14 лет, изложенная ниже информация не потеряла актуальности, я бы даже сказал больше: она как хорошее вино или коньяк со временем получила новый вкус и аромат. И стала ещё ценнее. Она актуальна, как никогда!

Не знаю как вы, а я лично, когда читаю старые газеты про «Русскую Линию» (да и новые журналы про Фаберлик), начинаю лучше понимать действия президента. Ведь согласитесь, не всегда мы можем безоговорочно согласиться с какими-то нововведениями, часто возникает какое-то внутреннее сопротивление. Я верю Алексею Нечаеву, но бывают ситуации, когда одной веры недостаточно (это лично моё мнение) и надо понять, что-же происходит. А чтобы понять, надо смотреть на ситуацию с позиции, с которой смотрит на неё президент. Прочитайте статью и вы поймёте, почему Фаберлик объединяется с другими компаниями, почему именно Фаберлик участвует в развитии «Капитанов России», почему именно в нашей Компании есть «Школа развития Человека», почему на нашем Форуме выступают Сундаков и Щетинин (да, тот самый — создатель новой формы образования для детей).

Эта статья о Человеке и о его Ценностях.

Я лично эти Ценности разделяю.

Маргарита Попова, газета Русская Линия» № 6\1999:

«Он рос вполне домашним ребёнком: книги, любовь и забота родителей. Его даже баловали — единственный сын всё-таки. Пока в жизнь не ворвался ветер романтики отрядов нового типа. Их коротко называли Системой, и, как считает сам Нечаев, именно она и сформировала его характер.

Мама, Елена Васильевна Бинат, родом из понтийских греков, которые расселились по России ещё при Екатерине и составляли довольно большую диаспору. По профессии чертёжница, она много лет отдала школе. Её родители жили на Украине и, как гласит семейное предание, были одними из первых комсомольцев 20-х годов. Верили в идею коммунизма со всем жаром молодых сердец. И не то чтобы они специально обращали своего внука в новую веру, но довольно долго идея построения бесклассового общества занимала его воображение, и Алексей считал её одной из самых перспективных в развитии человеческого общества.

Время внесёт свои коррективы. Но вот память оставит в его душе навсегда самое яркое впечатление детства: день, когда он стал пионером. Это ощущение неземной радости повторилось почти через четверть века, и они по силе эмоций были равны. День, когда взрослый и вполне самостоятельный Нечаев был крещён по православному обычаю. Он воспринял веру предков так же естественно, как человек учится говорить, петь смеяться, если никто этому не мешает. Но между этими двумя точками был длинный путь познаний, сомнений и ошибок.

Папа, Геннадий Николаевич — красивый, статный блондин — в молодости пользовался большой популярностью у женской части коллектива завода, на котором работал, но верен был только маме. Он мечтал стать лётчиком, однако судьба уготовила ему совершенно мирную и земную жизнь. А неудержимая страсть к романтике досталась сыну. Но об этом позже. А пока Алексей подрастал, папу по партийной линии послали учиться во внешнеторговую академию, по окончании которой ему открылась крайне редкая возможность работать за границей. Тогда он освоил свой первый из иностранных языков. Отец побывал во многих странах, и везде возил с собой фотографию годовалого Алёши. Она и сейчас с ним — старенькая, обломавшаяся по краям, но не менее дорогая.

Когда Алексею исполнилось двенадцать, отца послали работать в Женеву на три года, и полтора из них он провёл за границей вместе с семьёй. Русская колония была очень маленькой. Школа на сто человек. Нечаевы жили не в посольстве, а в городе, в районе Сервет. Среди местной детворы он и ещё один приятель были самыми старшими, так что свою первую педагогическую практику он прошёл именно там, в Швейцарии.

«Поскольку мы были старшими, ребятня всё время ждала от нас, что мы будем делать сегодня: на роликах кататься, в индейцев играть или „бить французов“. Район был населён представителями самых разных национальностей, и мальчишки без конца выясняли отношения на кулаках. Особенно часто почему-то приходилось драться с неграми. Поводы были разными. Однажды местные бойскауты стали задевать наших пятиклассников в красных галстуках. Битва была жёсткой и, несмотря на численный перевес, противник бросился бежать.

Он никогда не врал — так повелось с самого детства, это просто его черта. Иногда это мешает в жизни, но он остаётся таким же. Однажды в их небольшой колонии случилась кража, виновных быстро вычислили, но разборку, как положено, устроили всем. Учительница, зная, что Алексей никогда не лжёт, всё допытывалась, знал он или не знал? Это было серьёзное испытание для подростка. Он не мог солгать, но и не мог выдать товарища. Она по его молчанию обо всём догадалась и махнула рукой: „Ладно, Нечаев, иди“.

Он по-прежнему убеждён, что лицемерие, особенно в личной жизни, ни к чему хорошему не приводит. Проще не изменять, чем врать и потом носить эту тяжесть в душе, считает он. Простая истина, не правда ли? Но многие ли мужчины, положа руку на сердце, готовы жить согласно ей? Впрочем, мы немного отвлеклись. Вернёмся в 1981 год.

Вернулся Алексей в Москву к началу девятого класса. Пошёл в математический класс — тогда было очень модно заниматься точными науками. Первая же контрольная показала, что нужно многое нагонять. Он взялся за учёбу всерьёз, и уже через полгода его контрольные работы были только „на пять“. Далось это совсем непросто. Класс был очень сильным: в вузы поступили все, причём 28 человек — в МИФИ, который стоял через дорогу от школы. В гуманитарии подался один Нечаев.

В те времена по телевидению впервые демонстрировали фильм „Рождённая революцией“, который не мог пройти мимо души романтика. Нечаев решил стать следователем и идти учиться в Высшую школу милиции. Мама пришла в ужас, и после долгих переговоров сошлись на юридическом факультете МГУ.

Уже на первом курсе Алексею попадается книжка свердловского писателя Владислава Крапивина „Мальчик со шпагой“, и он „заболевает“ идеей создать нечто подобное тому, что удалось сделать свердловчанам. Их отряд „Каравелла“, в который вошли ребята разных возрастов, не просто ходил в походы и пел песни у костра, но занимался, куда более интересными делами. Отряд был коллективным юнкором двух самых популярных пионерских изданий — „Пионерской правды“ и журнала „Костёр“. Летом они ходили под парусом, занимались фехтованием и вообще жили не так, как остальная часть пионерско-комсомольского населения страны. После первой же студенческой практики, во время которой Нечаев работал в пионерском лагере вожатым, его надолго увлекли чисто педагогические идеи. Система разновозрастных отрядов в Москве, у истоков которой он стоял, была попыткой их воплощения в жизнь. Свой отряд он назвал „Рассвет“.

Нашли помещение, оборудовали его своими руками, и на несколько лет оно стало для них вторым домом. Для чего сухопутным и совершенно городским мальчишкам вдруг понадобилось ходить под парусом, изучать рукопашный бой, спать у костра, есть похлёбку из общего котла, добывать себе огонь и пищу? Наверное, время пионерской романтики к середине восьмидесятых уже подходило к своему логическому концу вместе с самой коммунистической идеологией. Интуитивно молодёжь искала, чем заполнить нарастающий вакуум.

Жизнь Системы не была увита лаврами и усыпана разами. Поскольку её создавало не государство, а увлечённые одиночки, в ней часто что-нибудь происходило не так, как хотелось бы. Ребята многое брали на себя. В конце концов, районо и райком комсомола выжили из Ленинского района неудобных соседей и они перебрались в Ленинградский район. Именно сюда пришёл работать после университета молодой специалист Алексей Нечаев. Система же дала ему почти всех единомышленников, с которыми он впоследствии начинал осуществлять ни один свой проект.

Кстати, помимо яхт, первых экологических акций и походов с кострами и песнями, молодые системщики пытались решать и задачи взрослого мира. Например, одними из первых участвовали в восстановлении разрушенных памятников архитектуры, ими, как правило, были монастыри и церкви. Они учились не просить денег на карманные расходы, а зарабатывать их самостоятельно. В стройотряды начинали ездить с тринадцати-четырнадцати лет и работать наравне со студентами. Первые (после Октябрьской революции) мальчишки-распространители газет были из их отряда.

К 90-му году в их движении наметились идейные разногласия. Система не давала главного ответа, что за общество окружает нас и что же с ним нужно сделать, чтобы их идеи и ценности стали атрибутами повседневной жизни.

— А может, мы просто выросли, — вспоминает один из активных участников событий того времени Дмитрий Морозов. Он ушёл из системы вместе с несколькими ребятами в 91-м году. Сколотили свою битгруппу. Освоили бас-гитару. Назвали себя в подражание тогдашней моде на английский манер „Пурпурное сердце“. Дороги с Нечаевым на несколько лет разошлись, чтобы затем вновь пересечься в нужное время и в нужном месте.

Тогда Алексей задумал новый проект. В него вошли единомышленники, которые верили в те же идеалы и решительно хотели строить что-то новое: Александр Даванков, Михаил Кожаринов. С приходом Кожаринова в отряде появилось нечто новое: то, что потом взяли на вооружение различные курсы и школы менеджмента, маркетинга, психологии и социологии. Именно ему принадлежит идея больших, исторических ролевых игр.

Первый опыт был почти детским: играли в индейцев, но целых четыре дня на природе и с соблюдением всех атрибутов экзотической жизни. Второй — по книге Стругацких „Трудно быть богом“. В последней — из жизни Древнего Рима принимали участие 150 человек, и это была уже не игра, а моделирование социального поведения, освоение своей конкретной роли. Нечаеву как-то досталось играть купца, Даванкову — консула. Через несколько лет Кожаринов создаст одну из первых частных школ со своей уникальной программой. А пока они отправлялись в летние лагеря и растили таких же вожатых, какими были сами.

Не смотря на юридический уклон своего факультета, Нечаеву всё же удавалось и здесь совмещать казалось бы несовместимое. Кафедра, на которой он защищал свой диплом занималась историей политических учений. А тема дипломной работы называлась „Критика Карлом Марксом анархизма Бакунина“.

Комсомол первым почувствовал, что в наступающем времени главным будет умение зарабатывать деньги. Многочисленные коммерческо-внедренческие центры, МЖК и прочие ростки экономической самостоятельности вырабатывали характер будущего отряда новых руководителей, не боящихся ни рынка, ни централизованного распределения. Не смотря на разные судьбы, Система выработала у них нечто единое — очень здоровые амбиции.

Первым по-настоящему самостоятельным экономическим проектом Алексея стало издание детских книжек. Тогда же впервые к нему пришли крепкие ребята и сказали: „Ну, чё, будешь деньги отдавать или медленно ползти в сторону кладбища?“ Как оказалось потом, прислал их бывший партнёр. У капитала не все стороны приятны, это он усвоил сразу.

— Система меня закалила, помогла выработать характер, стать лидером. Это была хорошая школа.

Кстати, им всё-таки удалось побывать у знаменитого Крапивина (детский писатель), и они ему… не понравились. Слишком амбициозными показались ему москвичи. Они искали применения своим амбициям.

Два года пробовали себя в разных проектах. Потом правительство объявило об инвестиционной программе, и молодые марксисты взялись за создание инвестиционной компании. Этот опыт создания и управления большим финансовым механизмом не прошёл даром. Тогда же учредили свою первую газету. Редактором пришёл работать Александр Самарцев. Именно он стал главным идеологом стиля будущей корпорации.

Когда на Украине началась приватизация, у Нечаева и его товарищей уже было достаточно опыта работы и с акциями приватизированных предприятий. Они поехали в Киев и построили там лучшую инвестиционную компанию. Через два года они возвращаются в Москву на коне и ищут новой возможности приложения сил. Такой возможностью почти случайно стала сетевая компания.

Новый тип производственных отношений, которые подразумевает МЛМ, требовал, кроме хороших организаторских способностей и навыков, некого оригинального, ни на что не похожего продукта. Им стал аквафтем.

Одна из сотрудниц компании пользовалась кремами, разработанными в лаборатории Умара Ахсянова. Когда Нечаев и Даванков всерьёз приступили к разработке бизнес-плана для новой сетевой компании, она как-то привезла несколько баночек кислородной косметики, и этот момент можно считать судьбоносным в истории компании, получившей впоследствии название „Русская Линия“.

Название пришло не сразу — очень хотелось, чтобы в нём присутствовала идея чистоты и здоровья. Но идеи, как известно, витают в воздухе, пришли они в голову и другой косметической компании. Чтобы не было никакой путаницы, слово „чистая“ поменяли на „русская“ и оказались правы. Идея отечественной компании нашла отклик не только во всех уголках России, но и за её пределами. Везде, где люди соскучились по настоящему делу, которым можно было бы по праву гордиться. Президентом корпорации в 30 лет стал Алексей Геннадьевич Нечаев. Первым генеральным директором — двадцатисемилетний Александр Даванков.

Строили сетевую компанию и учились тонкостям сетевого маркетинга одновременно. Когда первопроходцы — Аркадий Стекольщиков, Алексей Покидько, Григорий Зеленский и Алексей Гуров поехали открывать первые три региональных отделения, казалось, что это огромный шаг вперёд. На сегодняшний день (декабрь 1999) фирменных складов, которые выполняют и сервисных центров с полным набором услуг, уже почти полсотни.

Первые распространители кислородной косметики ходили по офисам, электричкам, банкам, как делали это представители зарубежных компаний. Но одновременно искали и свой путь. Сейчас у „Русской Линии“ не только обширнейшая сеть с несколькими тысячами консультантов, но и своя школа маркетинга. С приходом в компанию целой плеяды лидеров корпорация смогла вобрать всё лучшее, что было у других подобных структур и предложить своё видение сетевого бизнеса. Сейчас можно смело говорить о том, что бизнес-план „Русской Линии“ — лучший среди действующих на территории страны. Он гибкий, справедливый и на самом деле поддерживает отечественных предпринимателей. К середине 1999 года компания встала на ноги так прочно, что конкуренты промахи и провалы стали объяснять именно успехами „Русской Линии“.

Я ни разу не слышала, чтобы Нечаев повышал на кого-нибудь голос. И вообще внешне он мало похож на страстного оратора или трибуна. Говорит тихо, с паузами, хорошенько обдумывая свои слова. Но весь вопрос в том, что говорит. Чего стоит его выступление в „Боровом“ на встрече с директорами складов, с которыми компания заключила договор. Тихо, внятно, без лишних слов, но в голосе звучала такая твёрдость, что ни у кого в зале не возникло сомнения в том, что будет так, как сказал Нечаев.

На семинаре в Ростове-на-Дону ему нужно было в очень большой и разноуровневой аудитории объяснить смысл последних шагов фирмы в новом проекте — создании политического движения и ОАО „Карта Отечество“. Многие опасались, не отвлечёт ли эта деятельность наши главные силы от любимой кислородной космерики.

…Он по привычке подбирал слова. Говорил негромко. Но зал слушал с таким вниманием, как будто здесь и сейчас рождалась истина.

— Мы не можем ждать, когда придёт какой-то умный дядя в результате очередных выборов и разберётся с сетевиками по своему усмотрению. Мы должны заявить о своих правах и создавать вокруг себя общественное мнение, политическое и законодательное пространство. Только тогда с нами будут считаться. Что же касается новых проектов, нет, они не отвлекают от моего любимого детища — „Русской Линии“. Наоборот. Сейчас, компания переживает очень интересное и ответственное время. Как когда-то христианство смогло вобрать в себя лучшие традиции других религий и верований, так и мы сейчас должны создать некий сплав всего лучшего, что есть в МЛМ. Нам с выпала такая миссия. Мы должны её выполнить. Мы должны сделать всё, чтобы не краснеть перед нашими детьми. Мы с вами не просто продавцы, мы носители идей нового мира, постиндустриального, в котором историки отводят особую роль именно России…

… В рабочем кабинете президента компании нет ничего лишнего. Обстановка простая и удобная. В уголке на шкафу — образ Александра Невского, великого защитника земли Русской, и его небесного покровителя. Ведь в монашестве князь принял имя Алексий.

Нечаев уверен, что всякий раз, когда чаша терпения русского народа, незлобивого и терпеливого по сути своей, переполняется, сам народ выдвигает из своей среды пассионариев — Невского, Минина, Пожарского. Они спасают от бед и нашествий, которые постигают нашу землю. Такие времена уже настали.»

Александр Семенов